В первую голову речь, естественно, пойдет о Марксе — кто, из действительно знающих и понимающих его теорию, посмеет кинуть в него камень ? Никто, но я буду говорить не о его теории, а о его прогнозах — восприняв до мозга костей диалектический материализм он так и не смог избавиться от родимых пятен механистического детерминизма, до некоторой степени перенося его на свою собственную диалектическую концепцию — самым очевидным проявлением сего являются его глобальные прогнозы — они необыкновенно узки, ограничены и безальтернативны — удивительно гибкий , точный, всеобъемлющий метод Маркса отчего-то не позволил ему самому заглянуть в будущее обоими глазами — когда знакомишься с его прогнозами, не оставляет ощущение, что он подсматривает за будущим через узкую щель одним глазом — этот глаз остер и нет сомнений в его 100% зрячести, но в этом взгляде отсутствует альтернатива. Почему так случилось понятно — настоящий диалектический материалист, в том первичном новорожденном понятии, которое тогда об этом сложилось, всегда должен оставаться на почве жесткой реальности, все остальное - фантазии от лукавого — и он, естественно, не мог позволить себе таких фантазий, хотя его собственный метод, своей глубиной и универсальностью, сам постоянно провоцирует на подобный анализ. Давайте посмотрим к каким ошибкам это привело :

- вполне и полностью полагаясь на однозначно вскрытую необходимость политического освобождения пролетариата, считая такую необходимость безальтернативной и неизбежной, Маркс не посчитал нужным применить свой метод к анализу развития противостоящего пролетариату класса — буржуазии — будучи родоначальником диалектического материализма, он отчего-то воспринимал буржуазию, как некое статичное социально-политическое явление — этот подход проходит красной нитью через все его тексты — развитие буржуазии ограничено методом присвоения и точка, если метод исчерпал себя, значит дальнейшее развитие невозможно и пр. - но так ли говорит его собственный метод? Диалектика в принципе не признает никаких статических состояний — статики нет и в социальном гниении — почему же тогда отказывать целому социальному классу в перспективах развития? - и Маркс, как бы и не отказывает — схематично он дает вполне верную глобальную альтернативу — либо освобождение пролетариата (коммунизм), либо новое варварство. Однако, о коммунизме им сказано много, а вот о возможной организации этого нового варварства почти ни слова — эта альтернативная перспектива не анализируется вовсе. Ограничение? Нет - детерминизм — объективная необходимость освобождения пролетариата слишком сильна, а сам пролетариат слишком многочислен, что бы принимать во внимания какие-либо альтернативы — Маркс, будучи настоящим гуманистом, не хотел и не мог себе представить ситуации, в которой рабы, осознавшие свое рабство, не смогли бы найти путь к свободе — оттого и обозначил теоретически возможную альтернативу свободе простой абстрактной страшилкой — новое варварство. Именно этот психологически детерминистский подход не позволил ему увидеть в предательстве Тьера основы зарождающегося фашизма — новый виток развития буржуазии, как класса, разворачивающийся на его глазах, остался без осмысления. Между тем, все будущее развитие показало, что фашизм — это не просто «предсмертные конвульсии» буржуазии, а новый метод ее самосохранения, выживания и дальнейшей трансформации — в этом заключается, ускользнувшая от великого материалиста, диалектика процесса. Понятно, что в те времена развилка исторического процесса лишь обозначилась — но универсальный марксистский метод дает возможность осуществлять анализ и формулировать прогнозы практически в любой ситуации — такой анализ произведен не был и актуальный теоретический прогноз не состоялся - это выводит нас к второй, не столь очевидной, ошибке классика ;

- второй ошибкой Маркса, к которой его привела первая, заключается в том, что сформулировав концепцию пролетарского государства, он, во-первых, не вполне доступно растолковал это понятие — но тут, скорее, не его вина, а беда последователей — человеку средних способностей и знаний сложно воспринять дуалистическую (диалектическую) природу пролетарского государства, в котором власть и воля пролетариата противопоставлены структуре государства, как инструменту подавления и контроля — тезис о коммунизме, как демократии доведенной до конца, вообще, в слабо подготовленной среде, не получает никакого отклика и понимания, лишь только сталкивается с понятием пролетарской диктатуры и пр. Во-вторых, отказав буржуазии в дальнейшем развитии, Маркс упустил возможность того, что предложенный им механизм освобождения пролетариата, основанный на огосударствлении собственности, может быть принят не только пролетариатом, но и самой буржуазией. Вся дальнейшая история говорит нам о том, что в процессе самосохранения, по необходимости, вынужденно, в результате ожесточенной классовой борьбы, буржуазия пришла к частичному самоотрицанию и трансформации, причем, по той же самой необходимости, к трансформации в предсказанном Марксом «социалистическом» духе — самостоятельный, вполне себе «частный», капиталист сначала уступил свое место корпоративному (коллективному) капиталисту, а в процессе естественного срастания с государственным аппаратом, уже корпоративный капиталист начал приобретать вполне отчетливые формы иерархического бюрократического коллективизма ( не путать, пожалуйста с концепциями Бруно и Шахтмана — у них речь идет совсем о другом) — все это получило свое практическое воплощение в широко теперь осуществляющейся практике государственного капитализма, то есть, фактически, метод огосударствления собственности, предложенный Марксом для переходного периода к коммунизму, был воспринят буржуазией и использован ей в целях собственного самосохранения. Все это позволяет предположить, что развилка исторического процесса, лишь обозначившаяся при Марксе, привела не к безальтернативному коммунизму, а, как раз, к альтернативному пути трансформации капитализма — к глобализированному государственному капитализму и, как следствие, к буржуазно-бюрократическому коллективизму — частная собственность в первичном, чисто марксистском представлении, уходит в прошлое на наших глазах — вместо нее выстаивается новая система собственности на средства производства, основанная на иных, отличных от прежних, принципах — теперь собственниками сп является не частные, никому не подконтрольные, лица, а организованный, иерархически соподчиненный коллектив буржуа-бюрократов. Этой возможности Маркс не предусмотрел, между тем, именно эта возможность, по видимому, и будет определять ближайшую перспективу человечества.

Несколько слов о Энгельсе.

Энгельс — блестящий полемист и великий популяризатор идей своего друга, всегда находился в теоретической тени Маркса — до конца жизни он предельно осторожно относился к вопросам трактования тех или иных положений марксизма и фактически бежал любых, непосредственно не вытекающих из первичных текстов, уточнений — с одной стороны, это служило правильным целям широкого распространения марксистских взглядов, с другой, тормозило развитие теории и служило ее догматизации — с моей точки зрения, именно это последнее и является основной ошибкой Энгельса — он осознанно отказался от разумного оппортунизма, свойственного изначально научному методу диалектического материализма — все должно быть подвергнуто сомнению, веские сомнения, новые явления и пр. должны быть проверены и осмыслены, новое знание должно быть сформулировано в уточнениях к первичной теории и тд. - этого, по понятным причинам, Энгельс себе не позволил, но это же и выводит его из ряда теоретиков марксизма — он так и остался Марксом-Энгельсом, не приобретя себе собственного имени.

О Ленине.

Ленин был великим тактиком — там где было нужно и можно победить он всегда видел тактическую возможность много раньше и точнее других — его гений носит сугубо практический характер, что никак его не умаляет, но, как стратег, ВИЛ не отличался глубиной предвидения — столкнувшись с необходимостями гражданской войны он верно уловил метод - «военный коммунизм», возможно, был тогда единственным выходом, но глубокого понимания, что эта метода ведет к бесконтрольной и, фактически, необратимой бюрократизации аппаратов непосредственного распределения, не было — единственным способом уравновесить этот процесс, избежать необратимости бюрократизации, было развитие институтов пролетарской демократии — Советов — между тем, в силу разного рода объективных и субъективных (тактических) необходимостей значение Советов, как основных властных инструментов диктатуры пролетариата, непрерывно сокращалось, что завершилось злосчастными решениями Х сеъезда, которые фактически похоронили диктатуру пролетариата. Дискуссия о профсоюзах обозначила именно то, о чем я говорил выше — блестящий администратор и гениальный тактик решал вопросы текущего момента, совершенно упуская из вида перспективные (стратегические) вопросы развития диктатуры пролетариата, как демократии класса — общий принцип противопоставления диктатуры пролетариата государственному аппарату, как государственному капиталисту, был похерен и дуалистическая (диалектическая) природа пролетарского государства была утрачена — демократия класса удушалась в угоду сиюминутным тактическим задачам восстановления огосударствленной (это важно) экономики — понятно, что это могло привести только к процессу дальнейшей централизации всех социально-политических процессов, но если эти процессы не контролируют органы пролетарской демократии, эти процессы могут привести только к вне-классовой (до-классовой) диктатуре, что, собственно, и получилось. В итоге, естественная борьба двух тенденций переходного к коммунизму периода, была подавлена административным порядком — ведь, без полновластной демократии класса национализированная собственность ничем не отличается от корпоративной собственности капитализма — главный вопрос о том, кто же является настоящим собственником СП и каким образом он осуществляет это свое право, провалился в административно-командную щель и там растворился. Это главная ошибка Ленина — партия авангарда не может и ни в коем случае не должна подменять собой демократию класса — партия — это лишь инструмент такой демократии — острие меча, страж интересов, но если партия подменяет собой диктатуру пролетариата — это рано или поздно приведет к вышеуказанному — вне-(до)-классовой диктатуре.

О Троцком.

Родимые пятна детерминизма были свойственны не только Марксу, но, в той или иной степени, всем его ученикам и последователям — ЛДТ в данном случае не исключение — столкнувшись после смерти Ленина с внутри-партийной борьбой за власть, достаточно четко понимая, какие тенденции классовой борьбы ее вызывают, он, будучи последовательным марксистом, не посчитал возможным бороться против объективных процессов революционного спада — в марксистском представлении с такими процессами бороться нельзя — результат предопределен и тут не поспоришь — но Троцкий не посчитал нужным использовать революционные методики периода спада — в такой ситуации, четко представляя расстановку классовых сил и тенденций, перспективы развития ситуации и тд, необходимо было предпринимать энергичные усилия по сохранению и консолидации революционного ядра пролетариата, вплоть до раскола партии и создания альтернативной — Троцкий этого не сделал и пребывал в некоторой прострации почти два года, что позволило олицетворявшей другую тенденцию группе завершить именно тот процесс, которым ЛДТ не занимался — консолидацией своих приверженцев — в итоге, партия и так, фактически, раскололась, но активное, наступательное преимущество, преимущество позиции получила группа, олицетворявшая собой спад революционной волны — в этом много объективного, но и субъективная ошибка темпа здесь имеет огромное значение. Естественно, даже если бы ЛДТ сумел победить тактически и притти к власти, это не развернуло бы объективный процесс революционного спада — это совершенно понятно, но процессы перерождения Советской власти, власти диктатуры пролетариата бесспорно серьезно бы замедлились и возможно, это дало бы нашей революции время дожить до нового революционного подъема середины 30х. Троцкий, в критический момент, не сумел проявить настоящей революционной воли — не смог осуществить необходимое, хотя и прекрасно понимал к чему это приведет — вся дальнейшая революционная борьба этого человека, лишь искупление этой огромной политической ошибки.
Второй ошибкой ЛДТ, уже чисто теоретического плана, является его концепция ДРГ (деформированное рабочее государство) относительно сталинского ссср 30х — необходимо признать, что эта концепция в момент своего появления объективно отвечала реальности процесса, но ЛДТ, лишенный надежных источников информации, находясь в эмиграции, все время отставал от динамики этого процесса — ДРГ у него продолжает существовать даже после того, как оно уже благополучно почило — это более всего заметно в его книге «Преданная революция» - дав очень точный анализ сталинской конституции, социально-политической структуры ссср, как вне-(до)-классовой диктатуры, ЛДТ, вопреки диалектической логике, не признающей статичности состояний, продолжает держаться за свой тезис о ДРГ — главным преткновением для него, как и для многих, является экономический базис — огосударствленная национализированная собственность — в этом он видит прогрессивный характер собственности в ссср — и формально он прав — относительно классической частной капиталистической собственности — форма собственности в ссср прогрессивна, пусть она и приняла коллективистски-бюрократический характер (тут, кстати, Р.Бруно в своей книге «Бюрократизация мира»,1939г., был во многом прав) — однако, как это ни странно, Троцкий здесь упускает, пожалуй, главный вопрос собственности — кому она действительно принадлежит — ведь сама по себе национализированная собственность, при всей ее обще-экономической прогрессивности, может служить различным классам, социальным прослойкам, политическим группам и тд — то есть, наличие этой формы собственности вовсе не говорит о социальном прогрессе (о экономическом — да, о социальном — только при соблюдении ряда дополнительных условий), если результаты использования такой собственности продолжают отчуждаться от пролетариата — в целом, понятно, почему этот основной вопрос проваливается в поздних работах ЛДТ — главной его целью в полемике тех лет было обоснование необходимости защиты ссср в преддверии второй мировой войны и эта его цель понятна — нужно отметить, что он признавал сталинскую бюрократию прото-классом(классом-в-себе), но считал процесс не завершенным и защищал, прежде всего, прогрессивный характер собственности в ссср — если бы он признал, что не смотря на огосударствление, характер этой собственности перестал быть классово-коллективистским, он был бы вынужден отказаться и от защиты ссср - именно поэтому в поздних работах ЛДТ критика «не социалистического» характера ссср так невнятна, что на него совсем не похоже — см например работу «СССР в войне»,1939г. - лучшее, что он сказал по этому поводу — аналогия с расстреляной гангстерами машине — механик смотрит на развороченный кузов и пр. и говорит — это черт знает что! — но при этом автомобиль все равно остается автомобилем - так же и ссср, при том что «это черт знает что», остается пусть деформированным, но рабочим государством — эта аналогия блестяща, но весь вопрос заключается в динамике и силе воздействия процесса — хорошо, если этот автомобиль просто расстрелян гангстерами из стрелкового оружия и тут же доставлен в мастерскую, а если это авто пролежало десятки лет в болоте и сгнило, обратившись в прах? а если в него попали не из ружья, а авиационной бомбой? - это уже не автомобиль, ни один механик не признает в груде исковерканного, горелого металлолома транспортное средство — тут уже ничего не поправить.

О Эрнесто Гевара

В данной работе мы вспоминаем классиков марксизма и говорим о их ошибках и упущениях — является ли Эрнесто Гевара таким классиком? Бесспорно — можно написать двести томов и так и не стать теоретиком марксизма, можно написать три статьи и навсегда увековечить свое имя — вся жизнь этого человека, каждый ее миг, каждый поступок — теоретический труд революционного марксизма, воплощение теории в практику — если есть у слова революция синоним, то им является имя Че. Что оставил нам Гевара — он родоначальник концепции периферийной революционной волны, он впервые отчетливо сформулировал концепцию революционной герильи, позже развитую в актуальнейшую современности концепцию городской герильи — в чем же его ошибка? Все в том же — в абберациях психологического детерминизма — этот человек, вслед за Марксом никак не мог понять, как рабы, осознавшие свое рабство, не могут найти путь к свободе — для него не было различий внутри эксплуатируемых классов — для него все эти классы были людьми необходимо стремящимися к свободе — вот тут и подкрался к нему предательский образ сельского бедняка — обманчивый, зыбкий - даже самый нищий из них всегда психологически остается мелким собственником — никто не помог Че в его последнем бою — именно поэтому, позже, его концепция была переформулирована в городскую герилью — только пролетариат способен противостоять капитализму, только пролетариат будет сражаться за свою свободу до конца.

Я не буду разбирать здесь ошибки «франкфуртской» школы, Лукача, Гранта, Норта, Вудса и других тов. - все эти ошибки, так или иначе, не выходят за рамки вышеизложенных ошибок классиков — главное что нужно помнить и понимать в марксизме — коммунизм — это демократия доведенная до конца, единственный путь к к коммунизму — полновластная диктатура пролетариата.

цитата:

---

Если на все вопросы будете искать ответы у Маркса, то пропадете. Надо самим работать головой

---

Добавление от 10 Сентября 2020 09:59:

NB. вот именно от такой полемики я и пытался избавиться - надоело донельзя - каждый суслик в поле агроном, а знаний - около нуля по фазе.

Странно читать про полемику, где только один(!) "самый-самый", а остальные должны слушать и верить потому, что только он "просвещённый"! Сюжет напоминает Моисея, спустившегося с горы, где он, якобы, разговаривал с богом (с глазу на глаз) и в доказательство притащил камни, с написанными богом (для неграмотных людей!?!?!?) заповедями.
Так в чем же все таки эта теория Маркса, на которою этот человек намекает? Не является ли это, в абсолютном большинстве, анализом прошлого с выводами "что и почему получилось"?
Что, возможно, должно произойти — затронуто только в скользь, опираясь тоже на прошлое:
- смена полит-экономического строя только через революцию;
- революцию начинают чувствующие себя ущемленными;
- имущие не сдают свой позиции добровольно;
- побеждают наиболее настойчивые;
Различаются понятия пролетариата и рабочего класса, ибо пролетариат (как класс) противоположность буржуа (как класса). В тоже время буржуа могут существовать без пролетариата, эксплуатируя рабочий класс, а пролетарий не может существовать без буржуа.
Пролетарий, как понятие, теряет свой смысл сразу, как только он становиться совладельцем СП или получит возможность учувствовать в процессе распределения прибыли. И не важно, что это участие/владение не может обеспечит его существование — теоретически это так.
Рабочий переходит в класс буржуа, как только он начинает эксплуатировать чужую рабочую силу.
Эксплуатация одного буржуа другим, не превращает первого в рабочего.

Когда кризис грянул в Америке в конце двадцатых годов, то Рузвельт прислал в СССР двух экономистов. Они назвали преобразования в СССР гениальными. На глазах наша страна поднимается к высотам индустрии. Строится, образуется. Рузвельт сказал, что нам, американцам, надо внимательно изучить «Капитал». Он подписал распоряжение, чтобы в качестве учебного пособия «Капитал» изучался во всех экономических университетах. Рузвельт сказал: «Одним коммунистам мы эту умную книгу не отдадим».

Американский посол, посетивший в марте 1937 г, 5 городов СССР писал:
В целом новые промышленные районы производят потрясающее впечатление: русским удалось сделать за 7 лет столько же, сколько Америке за 40 - начиная с 80-х годов прошлого века